Хозяйкой домика на
Лесной улице в Дивеево, где хранились вещи преподобного Серафима, была схимонахиня
Маргарита. Только долгие годы никто не знал, что она тайная монахиня и
схимница. Все звали ее матушкой Фросей или просто Фросей, хотя она была
ровесницей века: в 1983 году, когда я впервые приехал в Дивеево, матушке как раз исполнилось восемьдесят
три года.
Тайное монашество возникло во времена последних гонений на Церковь
в XX веке. Монах или монахиня, принимавшие тайный постриг, оставались
в миру, носили обычную одежду, часто работали в светских учреждениях, но
строго исполняли все монашеские обеты. О постриге, так же как и новом
имени должен был знать только духовник. Даже причащаясь в обычных
храмах, эти подвижники называли свое мирское имя.
Тайным монахом был, например, знаменитый русский философ
академик Алексей Федорович Лосев. В постриге его звали
монах Андроник. Обычно на всех фотографиях академик Лосев запечатлен
с огромными линзами. Такие очки Алексей Федорович носил, потому что
после нескольких лет лагерей на Беломорско-Балтийском канале почти ослеп.
А странную черную шапочку надевал не оттого, что, как все думали, опасался
простуды. Это была скуфья – единственный предмет из монашеского
облачения, который монах Андроник позволял себе носить всегда.
После войны наступил иной период церковной жизни: начали открываться
храмы, монастыри. Смысл новых постригов в тайное монашество стал
утрачиваться. И вот тогда-то в полной мере проявился известный закон,
гласящий, что история повторяется сначала как трагедия, а затем как фарс.
В церковной среде ходят истории, как на литургии какая-нибудь женщина,
вся в черном, решительно расталкивает смиренную толпу прихожан,
чтобы быть первой к причащению, и, называя свое имя, громко объявляет:
«Тайная монахиня Лукерия!»
Митрополит Питирим рассказывал анекдот, который в пятидесятые годы
тоже ходил в церковных кругах. Московская дама приходит в гости к
знакомой. Та за столом раскладывает пасьянс. Взволнованная гостья
шепчет: «Марья Петровна! Марья Петровна! Я никому не должна
говорить, это такой секрет, такой секрет! Но вам скажу… Вчера я
приняла тайный постриг с именем Конкордия!» Хозяйка невозмутимо
кладет карту и отвечает: «Ну и что ж из этого? Я уже второй год, как в
великой схиме!»
А о матушке Фросе все думали, что она просто бывшая монастырская
послушница. И если любопытствующие задавали вопросы на тему
монашества, матушка отвечала, причем совершенно честно, что
когда-то сподобилась быть послушницей в Дивеевском
монастыре.
Она вынуждена была открыть свое монашеское имя только в начале
девяностых годов, по благословению игумении Сергии, настоятельницы
возрожденного Дивеевского
монастыря, куда матушка Фрося перебралась за три года до кончины.
А до этого она оставалась просто Фросей. Причем относилась
матушка сама к себе весьма скептически и даже порой пренебрежительно.
Как-то в Издательском отделе мы выпустили очень красивый
иллюстрированный журнал, посвященный преподобному Серафиму и истории Дивеевского монастыря. Это было первое
подобное издание в советское время. При ближайшей оказии я привез показать
этот журнал матушке Фросе. Он был такой глянцевый, современный, сверкающий
яркими красками, что казался чем-то инопланетным в убогой избенке на Лесной
улице.
Но матушке журнал очень понравился. Она принялась рассматривать
картинки и с любопытством перелистывать страницы.
- Ох, батюшка Серафим! — всплеснула она
руками, увидев красивую икону преподобного.
- Матушка Александра, кормилица! — это она
узнала портрет первой начальницы дивеевской общины Агафьи Семеновны
Мельгуновой. Матушка Фрося прекрасно знала всю без малого двухсотлетнюю
историю Дивеева.
- А это?! Николай Александрович! Мотовилов!
Наконец матушка открыла последнюю страницу, и перед ней предстала
ее собственная фотография. На секунду она лишилась дара речи. А потом,
всплеснув руками от искреннего возмущения, воскликнула:
- Фроська! И ты здесь?! У, глаза бесстыжие!
Еще в ту, первую мою поездку в Дивеево с отцом Вонифатием
матушка Фрося, прощаясь, совершенно по-простому обратилась ко мне с
просьбой приехать, чтобы подремонтировать крышу и сарай. Я обещал
непременно это исполнить и летом вернулся в >Дивеево,
прихватив с собой двух друзей. Мы поселились в сарае на сеновале и днем
занимались ремонтом, а по вечерам бродили по разрушенному монастырю,
молились с этими удивительными монахинями и слушали ни с чем для меня
не сравнимые рассказы матушки Фроси.
Она рассказывала истории о старом Дивеево, о том, как все долгие десятилетия
советской власти Дивеевский
монастырь жил под руководством батюшки Серафима – то в тюрьмах, то в
лагерях, то в ссылках. Или вот как сейчас – вокруг разрушенной обители.
Видно было, что она хотела передать все хранившееся в ее памяти, чтобы
это не умерло вместе с ней.
Источник информации: Архимандрит Тихон Шевкунов. «Несвятые
святые» и другие рассказы. – 6-е изд., Ипр. – М.: Изд-во Сретенского
монастыря; «ОЛМА Медиа Групп», 2012. – С. 297 – 301.
Страница создана 14.06.2014. Последнее обновление 13.07.2018. Права
не защищены, но при копировании имейте совесть: делайте соответствующие
ссылки. Спаси Вас, Господи.
